Фанфик по легенде о Героях Галактики. Ройенталь/Кирхайс.

[Phezzanfever]

Дыхание Рассвета. Часть 1.

Кратко: Ройенталь не остался стоять столбом при нападении Ансбаха. А вот что из этого вышло...не ищите слэш на первой же странице. Любовь. Верность. Оскар.
Нежность - это чудовище. Оно выползает из углов комнаты: тонкие полупрозрачные щупальца тянутся к источникам света, окутывая все опаловой дымкой. Свет не может победить ее. Логика бессильна, стратегия – провалена.
Разум. Вот что тебе нужно сейчас! Очнись, ты уже сделал свою главную глупость. Довольно! Просто поднеси бокал к губам, сделай глоток – и наваждение пройдет. Ты на ощупь дойдешь до постели, и автоматика, уловив, как ты падаешь, словно подрубленный секирой, отключит свет.
Тебе нет нужды в том, что за спиной будут шептаться: выбор сделан. Отныне, пока твои дни не скроются в темной пучине неведомого, ты не будешь безликой картой в колоде Судьбы…
Тьфу! Что за пьяный бред! Это странно для человека, не сделавшего ни глотка. Судьба снова, ухмыляясь, объявляет свои карты, и тебе приходится признать поражение.
Нужно было остаться стоять, Оскар.
Едва слышный звон льда о край бокала. Шнапс вкрадчиво льется в горло. Терпкая горечь осознания обжигает все внутри. Нужно было остаться стоять.
Врач, сшивавший сухожилия, спросил потом: «Господин адмирал, как ас рукопашного боя, Вы могли избежать этого?» И ты молча покачал головой…теперь нужно учиться заново, и ты раздаешь карты, отвечаешь на рукопожатие, пишешь – сцепив зубы. Поднести бокал к губам, слегка повернув кисть, сдержать стон…второй и последний глоток.
Глаза Вольфа тогда метнулись от тебя к Кирхайсу – и снова к тебе. Через мгновение он уже был рядом, зажимая твою рану. Одними губами ты шипел: «Оставь…добей Ансбаха…или помоги этому…» «Но, Оскар…Ансбах мертв. Ты сломал ему шею». Ах, как не повезло «номеру два»! Не быть ему теперь одиноким героем…но как глупо! Почти потерять руку – из-за кого?!
Кто-то на коленях возле рухнувшего Зигфрида…Меклингер? Да, это так.
А…он?…недвижен, как скала. Руки спокойно и властно лежат на подлокотниках кресла. Упрямые льдисто-голубые глаза смотрят не вниз, где смертные только что спорили за право отдать жизнь, но в вечность. Вы уже покорили Вселенную, Ваша светлость. Сейчас.
Все еще растерянное лицо Оберштайна заставляет улыбнуться. Ничего! Оклемается и снова примется за расчеты. Низенький медик сердито зыркает в ответ на улыбку и еще быстрее пеленает руку в охлаждающую повязку.
Тихий голос Фаренхайта из-за спины: «Сколь недалеко от клятвы до фарса». И как же приятно повернуться всем телом на эти слова и отчетливо выговорить: «Слава богам Вальхаллы, Фаренхайт, наша с Вами верность отныне…»
«…Не знает сомнений», - пересохшие губы заканчивают фразу уже в госпитале. Это – первая ласточка вернувшегося сознания. До и вместо слова «Пить». Выгнутое стекло медицинской капсулы запотело, и кажется, что к свету, струящемуся с потолка, тянутся призрачные опаловые лапки…скрыть, затаиться, выждать! Да что же это! Мир, ставший простым и ясным, вдруг коробится, как от пожара. Нежность, сжигающая все. Нежность, принимающая все. Выждать.
Что с ним?
Выждать. Не показать виду. «Операция прошла успешно, господин доктор? Что ж, будет истинной радостью вновь приступить…»
Что с ним?
Мюллер приветственно протягивает руку и смущенно краснеет: «Простите, адмирал Ройенталь, говорят, Вам почти-что пришивали ее заново?» «Почти-что, адмирал. В таком деле важны мелочи. Приглашаю Вас заняться армрестлингом недель так через пять. Думаю, Вам следует начать тренироваться». Покойный выдох – и - без паузы, с той же улыбкой: «Как здоровье нашего уважаемого «номера два», Мюллер?» «О, хирург – гений! Так все говорят…но…насчет «номера второго»…знаете, у Кирхайса и его превосходительства был некий разговор, когда его превосходительство посещал госпиталь…он и к Вам заходил, но Вы были без сознания…»
И как же приятно лишь состроить кислую мину в ответ – когда внутри все ликует от облегчения и переворачивается от навалившегося будущего!